Перед площадкой с подержанными автомобилями стоял продавец, ковырявший в зубах и смотревший на прохожих. Он спросил у Роджера:

— Какую машину хотели, старина?

— Откуда вы знаете, что мне нужна машина? — вопросом на вопрос ответил Роджер.

Продавец пожал плечами.

— Что у вас есть? — спросил Роджер.

— Много чистых машин, старина, — сказал продавец. — Заходите, посмотрите. Выгодно купите — нигде в городе больше такого не найдете.

Держа руки в карманах, Роджер зашел на площадку.

Заслышав его шаги по лестнице, Вирджиния бросилась открывать. От его жалкого и унылого вида не осталось и следа, он улыбался ей, как раньше, загадочной, многозначительной улыбкой, как будто знал что–то такое, чего не знала она.

— Что с тобой сделали? — спросила она. Опухоль уже спала, он свободно двигал губами. — Почему так долго?

— Пойдем вниз, — сказал Роджер.

— Зачем? — замялась она, не зная, что подумать.

— Хочу кое–что тебе показать. — Повернувшись, он пошел обратно. — Я купил машину.

У тротуара стоял голубой довоенный седан.

— Тридцать девятая «шевролетка», — представил он ей автомобиль.

— С чего бы это? — воскликнула она.

Лицо Роджера лукаво расплылось от сознания того, что он совершил нечто важное и дерзкое. Он покачивался взад–вперед, бросая взгляды то на нее, то на машину, и наконец сказал:

— А угадай, с чего бы. Ну, ладно. Ни за что не угадаешь.

— Скажи сам.

— Мы съездим с тобой на восток, — сказал он.

— В Вашингтон?

— Не так далеко, — широко улыбаясь, ответил он. — В Арканзас.

Она видела: он настроен серьезно.

Глава 9

В пятницу в магазине Пит Баччиагалупи спросил его:

— Слушай, ты какой–то весь всклокоченный. Выгодное дельце назревает?

Роджер ответил:

— Мой парень сегодня приезжает из школы домой.

Вторая половина дня тянулась бесконечно. Некоторое время он провел у буфетной стойки в соседнем аптечном магазине, потом занимался в подвале с Олсеном делами, связанными с техобслуживанием.

Когда Роджер снова поднялся наверх, Пит наводил порядок на прилавке.

— Я наконец убрал двадцатиоднодюймовый «Филко» из отбеленного дуба, — сообщил он.

Пит положил руку на плечо Роджеру и развернул его лицом к той части магазина, где находился небольшой демонстрационный зал. Там в полутьме сидел и молча ждал мужчина.

— Явился, когда я работал, — сказал Пит. — Ему, естественно, нужен ты.

Подойдя к двери зала, Роджер заглянул внутрь. Скрипнуло кресло — ему навстречу поднялся Джул Ним. Старик был без пиджака, от него пахло потом и табаком. Он сконфуженно сопел. Когда он улыбнулся, в темноте сверкнул золотой зуб. Джул беспомощно всплеснул руками, словно пытаясь извиниться за что–то.

— Мистер Линдал, — обратился он к Роджеру.

— Привет, Джул, — сказал Роджер. — Как дела?

Старик был владельцем магазина «Садово–газонной мебели и принадлежностей», расположенного по соседству, справа.

— Вы так заняты, — сказал Ним. — Не хотелось вас беспокоить. Я просто думал, может быть, вы или ваш молодой сотрудник могли бы помочь мне. — Когда нужно было сказать что–то действительно важное, он начинал говорить неуверенно, как бы защищаясь, и витиевато, словно какой–нибудь аристократ. — Если сейчас не время… — Он снова взмахнул руками.

— Я вам помогу, — успокоил его Роджер. — Что там у вас стряслось?

Они вместе прошли через весь магазин к выходу. С каждым шагом живот мистера Нима переваливался из стороны в сторону. Верхняя пуговица на брюках была расстегнута, под мышками на шелковой рубашке образовались мокрые круги.

— Качели, — сказал он Роджеру. — Мы не можем перетащить их к окну.

Его раскрасневшееся лицо все еще подрагивало от напряжения — сидя в демонстрационном зале у Роджера, он пытался отдышаться.

— В следующий раз зовите меня, — сказал Роджер.

— Видите ли… — Мистер Ним закрыл лицо ладонью. — Мне так не хочется беспокоить вас, мистер Линдал.

В магазине садовой мебели у качелей, тяжело дыша, стояла миссис Ним. Пока муж ходил за помощью, пожилая женщина пыталась передвинуть качели сама. Увидев Роджера, она благодарно улыбнулась, выпрямилась и взглянула на мужа. Джул встал на ее место, а Роджер взялся за другой конец. Вместе они дотащили качели до фасадного окна и установили их там. Миссис Ним следовала по пятам, желая проследить, чтобы качели непременно поставили так, как нужно, но не говоря ни слова. Как только она начинала показывать рукой направление, муж отмахивался.

— Тяжелые, — сказал Роджер, когда они отпустили качели.

— Это так мило с вашей стороны, мистер Линдал, что вы позволили отвлечь вас от собственной работы, чтобы сделать для нас то, с чем нам надо бы справляться самим, — поблагодарила его миссис Ним.

И она, и Джул были смущены, они прильнули друг к другу, не зная, как его благодарить.

— Обращайтесь, — ответил Роджер, а сердце его все еще колотилось в груди.

У него перехватило дыхание, и пришлось какое–то время помолчать. Он полез за сигаретой и спичками. Стоило ему поднять что–нибудь тяжелое — телевизор, плиту, холодильник, как руки сразу белели, а пальцы деревенели, и на них оставались следы. Вот и сейчас было так — как будто кисти рук вот–вот отвалятся. Роджер сунул их в карманы, чтобы не было видно. Джул Ним тут же торопливо вскочил и скрылся за занавесками в глубине магазина. Появившись с коробкой в руках, он протянул ее Роджеру.

— Хотите кусочек рахат–лукума? — настойчиво предложил он сладости. — Настоящий, сестра прислала. Возьмите пару кусочков.

Роджер взял два куска для Пита, который любил такие вещи. Вернувшись в свой магазин, он положил рахат–лукум на прилавок.

— Спасибо, — поблагодарил его Пит, откусывая. — Что было на этот раз?

— Опять садовые качели.

— Твоя жена звонила, — сообщил Пит. — Как раз когда ты помогал им двигать качели. — Он показал Роджеру запись в телефонном блокноте. — Сказала, что приехала из Охая. Перезвонит попозже. — Чавкая, он продолжил: — А там хорошо. Много богатеньких пенсионеров там живет. — Он проследил взглядом, как Роджер сунул записку в карман. — Старик Ним души в тебе не чает. А ведь скоро у него опять сердце прихватит прямо в магазине — чего доброго, свалится мертвым на какие–нибудь качели.

В полшестого Вирджиния позвонила снова.

— Я дома, — сказала она. — Мы только что вернулись. Вот Грегг.

В трубке что–то сильно зашумело, и Роджер услышал голос сына:

— Пап! Знаешь, что со мной было? Я из окна выпал — ну, там, где мы были. Прямо на землю свалился. А потом…

Вирджиния взяла у него трубку.

— С ним ничего страшного. Из окна палатки он выпал.

— Ну и как он? — спросил Роджер.

— Хорошо. Очень, конечно, рад, что я приехала. Ждал меня у стоянки. Хорошо, что я поехала, ну, то есть не просто ее попросила забрать.

— Как дорога?

— Ужасно, — призналась Вирджиния. — Хуже не бывало. Но она умеет быстро ездить. Мчится, почти как ты.

— Ты в какую сторону вела машину?

— Обратно. А она в это время детьми занималась.

— Как она тебе? — спросил Роджер.

— Они совершенно правы.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Она действительно глупенькая.

— Хм, ну да, — буркнул он.

— Но она такая милая. Поговорим позже: Грегг носится по дому и сносит лампы. Ты где–то в полседьмого будешь дома?

— Да, — сказал он и повесил трубку.

— Что там? — поинтересовался Пит. — Доехали–то нормально?

— Нормально, — ответил Роджер.

У него испортилось настроение.

— Я выйду на минутку, — сказал он. — Кофе попью.

Оставив Пита за главного, он пошел в аптечный магазин.

Вечером, когда они уложили Грегга спать, Роджер спросил у жены:

— А почему ты считаешь, что она глупенькая? Что ты имеешь в виду? Мне она такой не показалась.

Вирджиния, сидевшая в халате на диване, сказала:

— Она совершенно не слышит, что ей говоришь, а если слышит, то не понимает. Путает все до абсурда. Разве это не значит быть глупенькой?