— Вроде бы да, — ответил Роджер.

— Вы ведь только арендуете?

— Да.

— И сколько платите в месяц?

— Триста, примерно.

— Ни черта себе! — поразился Чик. — Такую сумму? Хотя вы находитесь в хорошем месте. И помещение ведь у вас вытянуто в длину? Я когда–то архитектурой увлекался, когда учился еще. Лекции даже посещал — мне проектировать нравилось. У каждого, наверное, такой период в жизни бывает. — Подняв голову, он разглядывал Роджера через темные очки. — Приносит розничная торговля удовлетворение? Ну, наверное, витрины украшать — это приятно; не знаю, мне так кажется. С другой стороны, когда я у вас был, видел там много старушек. Наверное, торгуя в розницу, часто приходится наступать на собственное самолюбие. Так или иначе, думаю, вам кажется унизительным потакать капризам стариков и разбираться с их жадобами. Это я тоже только предполагаю, но готов поспорить, что я прав.

Роджеру странно было слышать такое точное описание собственного положения дел. Чик попал в самое яблочко.

— Витрины — дело занятное, — осторожно согласился он.

— А как с закупками? Мне это представляется этаким соревнованием интеллектов — ты как бы меряешься силами со своим оптовиком. Это было бы, пожалуй, по мне.

— И это тоже, — подтвердил Роджер.

Тут Чик, по–видимому, потерял интерес к разговору. Он снова погрузился в свой внутренний мир.

— Грегг, — позвал Роджер сына. — Скоро пора ехать.

Мальчик тащил доску, чтобы пристроить ее к крыше домика. Роджер пошел в том же направлении и сказал Боннерам–младшим:

— Пора ехать.

Оба, не обращая на него внимания, продолжали трудиться.

Лиз с усилием поднялась со своего большого махрового полотенца и подошла к ним. Ее голые руки и плечи блестели; он увидел, как низко соскользнула верхняя часть ее купальника. Левая грудь, полная и гладкая, была почти обнажена.

— Они на меня злятся, — сказала она. — Потому что я не еду.

Лиз подтянула лямку купальника.

— Вот как, — пробормотал Роджер. Очевидно, на него мальчики тоже сердились. Они делали вид, что не замечают ни его, ни Грегга. — Вот ведь как, — неуверенно добавил он, бросив на нее взгляд.

Тут вмешался Чик:

— Ребята, а ну–ка, заканчивайте. Марш одеваться и — в машину.

— Слушаюсь, — недовольно повиновался Уолт.

Он бросил дощечку и, волоча ноги, пошел прочь. Джерри последовал за ним.

Лиз спросила у мужа:

— Что будем делать? Это серьезно?

— Ничего, переживут, — ответил Чик.

— Посмотри на ситуацию их глазами, — сказала Лиз. — Я их не виню.

Чик промолчал.

— Я поеду с ними, — решила Лиз.

— Они уже большие, смогут и без тебя съездить, — невозмутимо сказал Чик. — Ты сама воспитываешь в них зависимость. Мне уже только поэтому нравится идея возить их по очереди. Когда мне было двенадцать — да я бы лучше пешком прошел все это расстояние, чем явиться вместе с мамашей. Пускай съездят пару раз без тебя — ничего, быстро привыкнут. — Он повернулся к Роджеру: — Правда ведь?

— Не впутывайте меня, — сказал тот.

— Вы не считаете, что двенадцатилетний мальчишка уже достаточно вырос, чтобы поехать куда–то без матери?

Хлопнула дверь черного хода, и вышли полностью одетые Джерри и Уолт.

— Что, без мамы никак не съездить? — обратился к ним Чик.

Дети что–то пробормотали и повесили головы.

— Идите в машину, — приказал Чик. — Сидите там и ждите.

Мальчики поплелись к машине.

— Давай я все–таки на этот раз съезжу, — не унималась Лиз. — Я туда поведу машину, а на обратном пути Роджер сядет за руль.

— Ты прямо на привязи парнишек держишь, — сказал Чик. — Удивляюсь, как ты вообще их в эту школу отпустила.

— Пойду переоденусь, — поставила точку Лиз и, схватив банное полотенце, скрылась в доме.

— Это меня убивает, — пожаловался Чик Роджеру. — А как ваша Вирджиния? Она произвела на меня впечатление разумной женщины. Она ведь не нянчится так с вашим парнем?

— По–разному бывает, — ответил Роджер, снова уклоняясь от дискуссии.

— Между нами говоря, — продолжал Чик, — вы это не передавайте, но, знаете, Лиз всегда принимает решения уже на ходу. У нее нет правил, все у нее зависит от настроения.

— Грегг, пошли, — позвал Роджер сына. — Одевайся и садись в машину с Джерри и Уолтером.

Он отвел мальчика за руку к тому месту, где лежали рубашка, ботинки и носки. Стоя рядом, он подгонял его, чтобы тот не затягивал отъезд, а потом отправил по боковой дорожке вдоль дома.

— А вы, Линдал, не болтливы, правда? — сказал Чик Боннер и посмотрел на Роджера с особым уважением. — Но, думаю, если вы собираетесь заниматься бизнесом, вам придется этому научиться.

Потом оба замолчали. Наконец из дома раздался голос Лиз:

— Я готова. Пойдемте, пожалуй.

— Не надо язвить, — сказал Роджер Чику.

— Вы правы, — пристыженно ответил тот. — Я в этих делах ничего не понимаю. Желаю хорошей поездки. Вы там построже с мальчишками, если будут докучать — я разрешаю, иначе с ними не справиться.

Роджер прошел вдоль дома к газону перед фасадом. Грегг и мальчики Боннеров сидели в «Олдсмобиле» и сверлили друг друга враждебными взглядами. Потом все вместе повернули головы и злобно уставились на него. Но Роджера это не трогало. «Меня кое–кто другой волнует», — думал он.

Дверь дома открылась, и на дорожку с переброшенным через руку пальто и качающейся на лямке сумочкой вышла Лиз Боннер. Она надела накрахмаленную рубашку в полоску и юбку в цветочек.

— Будете небось замечания отпускать по поводу того, как я машину вожу? — сказала она. — Ах, это же будет ваша машина, — Лиз заметно занервничала. — Мы же едем в вашей машине?

— Так мы будем в равных условиях, — сказал он.

— А мне можно вести вашу машину? — Она нерешительно заглянула внутрь.

Мальчики оживились. Джерри и Уолт, поняв, что мать тоже едет, стали общительнее.

— Какое у вас переключение?

— Автоматическое, — сказал он. — У вас все получится.

— Давайте в эту сторону вы поедете, — попросила Лиз.

— Хорошо, — согласился он, придерживая перед ней дверь.

Она села в машину. Он захлопнул дверь и прошел к месту водителя.

«Вот, она здесь», — зашептали на ухо голоса. Это был уже не фон, они действительно говорили с ним. Но что это значит? И значит ли что–то вообще? Или ничего? Откуда ему знать? Ему это неизвестно.

Глава 13

Вирджиния, погрузив руки в говяжий фарш, месила его с яйцом, горчицей, хлебом и луком. Она готовила к ужину мясной рулет, когда на переднем крыльце послышались мужские шаги. «Приехал», — решила она. Но тут в дверь позвонили, и ей стало до дрожи страшно. Она представила себе дорожных патрульных, которые сообщают ей о катастрофе в горах, где–то между Охаем и Лос–Анджелесом.

Вирджиния вытерла руки бумажным полотенцем и помчалась что есть духу открывать дверь.

На крыльце стоял Чик Боннер с тощим пакетом под мышкой.

— Здравствуйте, Вирджиния, — дружелюбно сказал он.

— Он не вернулся, — с дрожью в голосе сказала она. — Что–нибудь случилось?

— Да нет, ни о чем таком не слышал, — с неизменной невозмутимостью ответил Чик.

— Разве он не должен уже вернуться?

Подняв руку, он поднес к свету часы.

— Да нет, не обязательно. Лиз редко когда до шести–семи часов успевала приехать.

Чик опустил руку и твердым шагом направился внутрь дома, прямиком в центр гостиной. У кофейного столика он остановился, положил пакет и снял пальто. Вирджиния, не успев опомниться, уже закрыла дверь и шла взять у него пальто.

— Вы меня напугали, — сказала она, ошеломленная вторжением в ее дом.

Похоже, Чик был уверен, что ему тут рады: он не стал объясняться или извиняться, даже не поинтересовался, чем она занимается, одна ли дома и есть ли у нее время, и вообще — хочет ли она, чтобы он входил и клал на стол свой пакет.

С довольным вздохом он опустился в кресло, стоявшее напротив камина.